Как и большинство людей, я был далек от темы донорства кроветворных клеток, пока тяжело не заболел ребенок наших друзей. Единственным шансом его спасения оказалась трансплантация кроветворных клеток от неродственного донора. Очень хотелось помочь.
Мы с женой, не раздумывая, приняли решение войти в качестве потенциальных доноров в Карельский регистр.
Почему именно Карельский? Потому что выяснилось, что Регистр делает самые подробные и точные тесты на совместимость. Что исключительно важно для пациента.

В 2019 г. мне довелось из потенциального стать реальным донором кроветворных клеток и дать второй шанс на жизнь пациенту из Франции. Об этом я и хочу рассказать.
Звонок из Карельского регистра раздался в трудный момент моей жизни: я только что оформил ипотеку, и приближался день появления на свет моего второго ребенка. Я размышлял, взвешивал все за и против. Но моя жена сказала: «Милый! Ты – единственный в мире, кто может спасти жизнь этого человека. Суета наших будней – ничто по сравнению с вопросом жизни и смерти. Не волнуйся, я справлюсь, пока тебя не будет рядом». Ее слова все решили. Ведь никто в мире не мог помочь, только я.
Со стороны Карельского регистра все было организовано четко. Все специалисты работали профессионально и слаженно. В контакте со мной 24 часа в сутки находился доктор-волонтер из Карельского регистра, который поддерживал и рассеивал мои страхи.
Перед забором клеток со мной подробно беседовал врач клиники. После чего сделали много анализов, чтобы убедиться, что я здоров, и вреда от донорства для меня не будет.
На первом месте всегда безопасность потенциального донора. Это закон.
Французский пациент был, видимо, крупного телосложения. Поэтому мы с врачами приняли решение делать забор прямо из тазовых костей. В этом случае легче взять больший объем необходимых клеток. Чаще выбирают забор из вены, похожий на обычную капельницу. Все манипуляции происходили под наркозом, поэтому я ничего не почувствовал. Пару дней я ощущал небольшой дискомфорт и припухлость в зоне уколов, как будто ударился этим место об угол шкафа. 3 дня в стационаре я находился под наблюдением врачей с чувством, как будто я коротко переболел гриппом. На 4-й день все прошло, и меня выписали.

На сегодня все медицинские детали ушли на задний план. Но этот опыт останется со мной навсегда. Он добавил особый смысл в мою жизнь. Я чувствую, что жена гордится моим поступком. А ее слова «Теперь я точно знаю, что раз ты решился и спас незнакомого человека, наши дети могут положиться на тебя на все сто» дорогого стоят.

Я вступила в регистр в апреле 2017 года.
Всё просто: целенаправленно искала возможность сделать это, потому что заболевания крови всё еще остаются серьезной проблемой.
Нашла группу Карельского регистра ВКонтакте, поинтересовалась, как стать потенциальным донором и чем можно помогать, а потом приехала из Кондопоги сдавать мазки для типирования. Муж, сестра и двое моих друзей сразу же меня поддержали и вступили в регистр вместе со мной.

В 2013 году от рака крови умер мой одноклассник. Ему не смогли найти донора, и молодой парень ушел из жизни всего в 24 года. Не хочу, чтобы это повторилось не только в моей, но и в жизни других людей. Из-за этой истории у меня никогда не возникало негативной реакции на словосочетание «донорство костного мозга» – я понимала, что это важно.
Думаю, если мы можем что-то изменить, то почему бы не воспользоваться шансом, чтобы кто-то жил долго и счастливо?

Если мне когда-нибудь придется поделиться своими кроветворными клетками и из потенциального донора стать действующим, то, конечно, мне будет интересно, кому я помогла. Но мне абсолютно неважно, какого пола человек, возраста, где он живет. Наоборот, своим примером можно показать, что в такой ситуации помогать нужно всем, даже вне зависимости от континента.

Прежде всего, заявляю как профессиональный историк: донорство не имеет отношения к героизму. Никто при этой процедуре не обменивает свою жизнь на жизнь других. В регистр я вступил несколько лет назад, будучи активным донором крови и её компонентов, и процедура аппаратного забора клеток крови мне знакома.

Всё буднично: если могу поделиться возобновляемым ресурсом, ничего особо для этого не делая, то почему бы и нет? Буду только рад, если кому-то мои кроветворные клетки пригодятся. Если же они не будут востребованы, значит, человек, тканево совместимый со мной, здоров, а это ещё лучше.

Мелодраматизм в теме донорства, на мой взгляд, вреден: если человек вступает в регистр лишь потому, что его тронула метафора о «генетических близнецах» и накрыла сиюминутная жалость, то вскоре он может забыть о своём порыве и потеряться для регистра.

Полагаю, самые надёжные кандидаты получаются из доноров крови: в основе их решения ‒ не перспектива «самогероизации», а опыт и рассудительность.

В Карельский регистр я вступила, не раздумывая, во время акции по рекрутингу потенциальных доноров кроветворных клеток. Акция проводилась в больнице, где я работаю. 

Как мне сказали гематологи, благодаря точности анализа (для определения генотипа), которую обеспечивает Карельский регистр, у пациентов возросла вероятность найти своего спасителя именно здесь. 
Я знала, что вероятность, что я пригожусь в качестве реального донора, ничтожна мала. Но вопреки всем ожиданиям, через несколько лет после вступления в Регистр мои кроветворные клетки оказались востребованы. В тот момент от мысли, что в моей власти спасти жизнь человеку, у меня мурашки по телу пробежали. Сомнений отказаться от донорства не возникало ни на минуту: если я могу, я должна помочь, и неважно кому.

Забор кроветворных клеток проходил в Петербурге. Все было организовано с уважением к донору: на всех этапах пути я чувствовала максимум заботы и внимание. Меня «просканировали» на предмет непригодности к донорству от макушки до пяток. Ведь, к сожалению, бывают и отводы. Ни при каких обстоятельствах потенциальный донор не должен пострадать. Таковы правила.

Все мы, само собой, индивидуальности. И реагируем на медицинские манипуляции каждый по-своему. Но в заборе кроветворных клеток ничего страшного нет. Единственный дискомфорт, который испытала лично я, это реакция на уколы (для стимуляции клеток): пару дней в стационаре были проблемы со сном, и болела голова. После процедуры по забору клеток из вены уже на следующий день я вернулась домой, здоровая и невредимая. Если бы мне предложили все повторить, я бы без колебаний согласилась.

Мне 30 лет, но я уже успела совершить поступок, который по-особому освещает мою жизнь. Я УЖЕ испытала ни с чем несравнимое чувство сопричастности великому делу. И это было удивительно просто!